Для того чтобы слезть с крыши на балкон, необходимо было добыть веревку и соответствующим образом экипироваться. Асе ничего не оставалось делать, как возвратиться домой для тщательной подготовки ночной вылазки.

Мила тем временем сидела в своей квартире на табуретке посреди кухни и смотрела в одну точку на полу. Унылые, пессимистические, а порою даже очень страшные мысли царили в ее подсознании. Когда в дверь позвонили, она безразлично поглядела в глазок, и даже если бы увидела там неизвестно кого, все равно бы открыла.

Однако на пороге стоял не кто-нибудь, а Илья Орехов. Вид у него был недовольный и даже слегка рассерженный. В красивом длинном пальто и кашне в шашечку он по-хозяйски вошел в коридор и вместо приветствия сказал:

– Ты совсем распустилась, Мила. Посмотри, на что ты похожа!

– Уйди, Орехов, у меня депрессия, – вяло ответила та. – Зачем ты пришел? Может быть, это ты хочешь убить меня? – Мила внезапно рассмеялась лающим смехом.

– Мне позвонила Ольга и здорово меня накрутила, – пояснил Орехов. – Якобы мой святой долг ехать и тебя охранять. Якобы кого-то убили в твоем подъезде, и ты поэтому не можешь ночевать одна. А ей ты не разрешаешь приезжать, потому что из-за тебя на нее было совершено нападение. Вот я и приехал.

– На кой черт ты мне сдался? – равнодушно спросила Мила. – Если меня захотят убить, ты вряд ли помешаешь.

– Кому? – сердито спросил Орехов. – Мы ведь уже договорились, что убить хотели Алика Цимжанова!

– Если тебе нравится так думать, я не возражаю. Кстати, а где твой комплект ключей от моей квартиры? – внезапно оживилась она.

– Валяется где-то здесь. Уходя, я ключи с собой не брал.

– Будто бы.

– Неужели после того, как ты осталась одна на этой жилплощади, тебя ни разу не потянуло сделать генеральную уборку? Разобрать углы и коробки? Тогда бы ты и нашла мои ключи.

– Знаешь, Илья, я почему-то не хочу, чтобы ты меня охранял, – призналась Мила, глядя на него тусклыми глазами.

– А кем тебе доводился этот убитый? – с ноткой странной ревности в голосе поинтересовался Орехов. – Ольга сказала, будто бы он у тебя был телохранителем?

– Вот и ты доохраняешься, – вяло ответила Мила. – Так что лучше уезжай, Илья, подобру-поздорову.

– Ну, смотри, это твое решение, – пожал плечами тот и поднялся. – Потом не говори, что все тебя бросили на произвол судьбы. Я ведь помню, ты любишь жаловаться на обстоятельства и всех подряд обвинять в своих неприятностях.

Мила апатично фыркнула и подождала, пока за Ореховым захлопнется дверь. Потом отправилась в комнату и включила телевизор. Шел отечественный боевик со стрельбой и непрекращающимся матом. Где-то на середине фильма зазвонил телефон.

– Все чего-то от меня хотят! – вслух произнесла Мила и сняла трубку.

На проводе оказалась Татьяна.

– Шпатциков меня замордовал, – сообщила она на глубоком выдохе. – Надо срочно варить твою проклятую мазь, иначе будет светопреставление. Он оборвал мой домашний телефон и в поликлинике просто не дает проходу. Ты себе не представляешь! Мне пришлось соврать, что мазь у тебя особенная, и что ее можно варить только в полнолуние, в два часа ночи, когда вороны перестают каркать.

– Они разве так поздно перестают? – искренне удивилась Мила.

– Ну, я не знаю! – почему-то раздражилась Татьяна. – В конце концов, какая Шпатцикову разница? Он должен усвоить одно: что мази он еще какое-то время не получит. Думаю, ты еще о нем услышишь! Адрес свой ты сама ему написала, так он этим не удовлетворился, все расспрашивал, на какую сторону у тебя выходят окна. Жди, скоро он поселится у тебя на балконе.

– Я его не боюсь.

– Но ты-то, ты-то должна держать фасон! Неужели ты уже раздумала зарабатывать деньги? Так быстро? Только начав? Войдя, так сказать, во вкус?

– Нет, просто у меня неприятности. Листопадова убили, – нехорошим ровным голосом сказала Мила. – И на Ольгу совершили нападение, привязали ее в лесу, правда, ей удалось спастись.

Татьяна стала причитать и охать, но Мила перебила ее:

– Знаешь что? Пойду-ка я спать, завтра договорим.

Она упала на кровать поверх покрывала и отключилась. Ей снились противные сны, когда что-то кому-то хочешь доказать, куда-то бежишь, но ноги не бегут, и оттого ты испытываешь панический страх. В своих снах Мила бегала по коридорам, где не было окон, и через некоторое время поняла, что начинает задыхаться. Она замолотила руками и ногами по постели и тотчас же проснулась. А проснувшись, обнаружила, что дышать ей и в самом деле нечем, потому что кто-то душит ее.

Черный человек с неразличимым в темноте лицом навалился на нее всем телом и сомкнул на шее руки в кожаных перчатках. Когда он надавливал сильнее, перчатки противно скрипели. От убийцы одуряюще пахло дешевым одеколоном. Мила ни о чем не успела подумать, когда заработали рефлексы. Она почувствовала, что ее раскинутые по кровати руки сильно напряглись и сжались в кулаки. Затем она сделала одновременное молниеносное движение, изо всех сил ударив нападающего с двух сторон по ушам. После чего закричала. Она зажмурилась и кричала, кричала и кричала, пока кто-то не принялся тормошить ее за плечи.

– Людмила, перестаньте! – требовал чей-то настойчивый голос.

Мила послушалась, перестала вопить и открыла глаза. В тот же миг ей захотелось закричать снова – над ней нависал все тот же темный силуэт незнакомца. Она пискнула, но в этот момент в комнате вспыхнул свет, и она опять невольно зажмурилась.

– Людмила Николаевна! – раздался неподалеку нежный, почти детский голосок. – Ой, а вы кто?

– Глубоков... водный, – ответил кто-то голосом Константина.

Мила заставила себя открыть глаза и увидела, что в комнате действительно находится ее любимый сыщик и медсестра Жанна с первого этажа.

– Я услышала крики, – объяснила та. – Побежала наверх узнать, что случилось, дверь оказалась распахнута, я вошла. Я думала, может Людмиле Николаевне плохо. Я тогда бы сделала укол еще до приезда «Скорой».

– Разве те, кому плохо, так орут? – пробормотал Константин. – А дверь действительно была открыта. Я, когда прибежал, всего лишь толкнул ее плечом.

– Почему вы не включили свет? – спросила Мила, глядя ему прямо в глаза. Одновременно она почувствовала, что у нее здорово болит горло.

– Потому что в прошлый раз я не обратил внимания, где выключатель, и просто не хотел терять время на всякую ерунду. Мне нужно было убедиться, что в вас не воткнули нож или не бросили вам змею на постель.

– Змею в темноте особенно хорошо было бы видно, – с подозрением заметила Мила, поднимаясь и растирая шею.

– Я пользовался зажигалкой, – рассердился Константин. – И что вы вообще на меня накинулись?

– Что у вас случилось? – напомнила о себе Жанна, нервно сплетая и расплетая пальцы. – Капитолина Захаровна так разволновалась!

– Меня кто-то хотел задушить, – деловым тоном сообщила Мила. – Кто-то в черных кожаных перчатках. О, как они противно скрипели!

– Покажите-ка шею! – потребовал Глубоков. – Кажется, вас действительно душили. А где Листопадов? Почему, интересно знать, вы ночуете в квартире одна?

– Потому что Сашу сегодня убили, – заплакала Мила.

Константин открыл рот, да так и остался стоять, пытаясь усвоить ужасную информацию.

– Раз у вас уже все в порядке, то я пойду, – пролепетала Жанна и попятилась в коридор. – Капитолина Захаровна наверняка уже извелась от переживаний.

– Передайте ей извинения, – сказала Мила сквозь рыдания. – Наверное, надо вызывать милицию.

– Что ж, – мрачно сказал Константин, – ваше право.

– А почему вы... в куртке? – неожиданно испугалась Мила, заметив, что из кармана этой самой куртки высовывается краешек чего-то, сильно напоминающего кожаную перчатку.

– Потому что я только что пришел, – пожал плечами тот, – не успел раздеться.

– Но ведь уже бог знает сколько времени!

– Только что пробило полночь.

– Все это похоже на какую-то страшную игру! – неожиданно рассердилась Мила. – Как будто бы какой-то маньяк задумал поиграть со мной в умри-умри!